Как и Нью-Йорка!

— О мой бог, — прошептал потрясенный Бинни. — Что… что… что…

Замолчав, он принялся размышлять.

Он сидел на твердом минерале, полупрозрачном и зеленом, как изумруд, но явно не драгоценном. Небо над головой окрасилось в багровый цвет, по нему плыли кроваво-красные облака. Солнце тоже было красным, неестественно огромным. Вокруг Бинни вздымались алые стены в сотни футов вышиной.

Он сидел посреди площади в виде полумесяца, вымощенной зеленым минералом. В ее центре, неподалеку от Бинни, виднелось наполненное водой углубление. Через сто футов стояла еще одна стена — белая, как понял Бинни, но ставшая красной из-за странного солнечного света.

Итак, похоже, Бинни угодил на дно колодца в форме полумесяца, а вокруг высились стены без окон, весьма загадочные на вид.

— Урдл а ньяста дри? — вопросительно прозвучало позади Бинни.

Изрядно озадачившись, непутевый коммивояжер обернулся. Увиденное заставило его вскочить и быстро попятиться, после чего он поскользнулся на неровных камнях.

С резким и пронзительным криком Бинни ухнул в водоем.

— А ньяста вурн! — произнес странный голос, уже решительнее.

Бинни едва ли слышал это. До него наконец дошло, что он спятил. В самом деле, когда падаешь в бассейн, промокаешь, а Бинни растянулся во весь рост на упругой водной поверхности, лишь слегка просевшей под его весом. Никакая это не H2O, точно-точно. Поддержать помутившийся рассудок Бинни, пока тот карабкался обратно на камень, помогло лишь смутное воспоминание о дейтерии — тяжелом водороде.

— Урдл вурн.

Теперь говоривший испытывал легкое нетерпение.

Стоя на четвереньках, Бинни уставился на существо перед ним. Или существа. Он точно не знал. У создания этого было две головы, совершенно невозможные. Худощавое длинное тело покрывал рыжеватый мех. Ноги — их было две — выглядели короткими и толстыми, как у слоника. Руки полностью закрывала складчатая серая мембрана, росшая из плеч, видны были только две кисти, похожие на когти.

Из тощих плеч торчали головы, на каждой было по два выпученных глаза с большими зрачками и рот-пуговка, зато носа не просматривалось. Огромные уши напоминали о летучих мышах. Голову слева украшали рыжие бакенбарды возле смуглых скул и короткая прядь малиновых волос. Голова справа была поизящнее, без бороды, с длинными блестящими кудрями. В ней угадывалось что-то женское.

— О мой бог, — простонал Бинни, боясь встать на ноги. — Дайте мне минуту, я проснусь. Я точно проснусь.

— Ньяста! — сказала голова с бакенбардами.

Ее соседка сердито встрепенулась и пронзительно крикнула:

— Дри! Урдл дри!

— Дри, — угрюмо согласилась первая. — Урдл дри.

Похоже, головы договорились. Однако для Бинни мало что прояснилось. Он потер воспаленные глаза, пытаясь все обдумать. Галлюцинация? Вполне возможно. Повинуясь порыву, он робко протянул руку и коснулся тощего, покрытого пушком когтя. В ответ коготь схватил и сердечно пожал его руку, что едва не прикончило бедолагу Бинни, который содрогнулся и отдался на волю судьбы.

— А, ньяста, — сказал более низкий голос.

Бинни почувствовал, как к нему прикасаются. Стало неприятно. Когда он снова открыл глаза, прямо напротив него были пытливые зрачки головы с бакенбардами.

Существо (или существа) указало вверх, что-то вопрошая. Неясно, почему это воодушевило Бинни, но он встал и огляделся. А затем заорал.

Его стиснули сильные когти.

Серая складчатая мембрана существа выпросталась и приняла вид мощных, как у летучей мыши, крыльев. Бинни почувствовал, что его отрывают от земли. Желудок сделал кульбит. Самое странное, что ярость Бинни была вызвана унижением, ведь его сцапали за заднюю часть штанов… Глаза налились кровью от гнева.

Сокрушительный толчок, тошнота, дезориентация. Бинни тяжело упал, приземлившись на четвереньки на металлическую поверхность и вызвав жуткий гул. Чей-то хриплый голос исторгал проклятия… Однако Бинни с облегчением узнал старую добрую бруклинскую ругань, без всяких там «ньяста» или «урдл дри».

Взвизгнули тормоза. Появившийся полицейский стянул Бинни с капота грузовика и выдал:

— Ха! Знаю я вашего брата. Прыгнул — и как ничего не было, да?

Бинни огляделся. Он был на нью-йоркской стороне тоннеля Холланда, вокруг возвышались знакомые небоскребы. Сигналили такси, вдалеке грохотал трамвай. На фоне серого грозового неба вырисовывался Эмпайр-стейт-билдинг.

— Нет, — сглотнув, ответил Бинни. — Я… я упал. Оттуда, с пандуса.

И он ткнул дрожащим пальцем в ту сторону.

После долгого спора с представителем правопорядка Бинни наконец получил свободу и поковылял к станции метро.

В поезде случилась небольшая давка. Получивший зонтиком под ребро и зажатый между двумя толстыми и вонючими джентльменами, Бинни тщетно голосил на своей станции: «Пустите, пожалуйста!» — но напрасно. Тогда он принялся отважно пробиваться сквозь толпу, потихоньку закипая от гнева.

Вдруг какая-то женщина закричала и бессвязно залепетала, указывая на Бинни. Он даже не понял, что ненадолго исчез и вернулся столь же внезапно. Лишь на миг мелькнуло видение: он стоит в бледно-алом свете, совершенно один, если не считать незнакомца, прижавшегося к нему в вагоне.

Выбравшись из метро, Бинни неожиданно ахнул: его смятенный разум вдруг осознал видение. Тогда коммивояжер влетел в ближайшую аптеку и спешно позвонил в Джерси. Ответ последовал почти сразу.

— Клянусь богом, — воскликнул Бинни, — что было в той бутылке, которую вы мне всучили, профессор? Опиум?

Судя по приглушенному хрюканью, он позабавил собеседника.

— Опиум? Я же сказал: сам не знаю, что это такое. Ни лакмусовая бумажка, ни другие тесты не помогли определить вещество. А почему ты спрашиваешь?

Бинни подробно рассказал о случившемся.

На другом конце провода повисла пауза. Затем профессор восторженно заговорил:

— Это же замечательно! Мой мальчик, ты перенесся в другую вселенную! В иное измерение, параллельное нашему, существующее на другой частоте вибрации. Электрическое напряжение от удара молнии в сочетании с моим эликсиром отправило тебя в другой мир! Как бы я хотел создать побольше такого средства! Но, боюсь, секрет его утерян.

— Так все это было взаправду? Это был не сон?

— Очень даже взаправду. Конечно, я могу утверждать лишь в теории, опираясь на твой рассказ, но случившееся согласуется со всеми принципами неевклидовой физики. Планк назвал бы это…

Сказанное несколько озадачило Бинни.

— Что? — переспросил он. — Какая еще «лампада пиццы»?

— Лямбда. И пи, число пи. Часть формулы, то есть уравнения… Да не важно, ты все равно не поймешь. Просто представь себе, Бинни, два взаимосвязанных мира, существующих в одной и той же плоскости, но на разных уровнях частоты вибраций. А ты везунчик, знаешь ли! Высота земной поверхности в том, ином мире могла не совпасть с нашей; тогда ты материализовался бы под землей или в милях над ней. Где-где, еще раз, ты приземлился?

Бинни снова рассказал о площади в форме полумесяца,